Грыжа позвоночника

Лжедмитрий 2 внутренняя и внешняя политика. Краткая биография Лжедмитрия II

Лжедмитрий II («Тушинский вор») (1572-1610) - самозванец неизвестного происхождения. С 1607 выдавал себя за якобы спасшегося царя Дмитрия (Лжедмитрия I). В 1608-09 создал Тушинский лагерь под Москвой, откуда безуспешно пытался захватить столицу. С началом открытой польской интервенции бежал в Калугу, где был убит.

Вместо погибшего Лжедмитрия I шляхетско-панская Польша выдвинула нового авантюриста, известного под именем Лжедмитрия II. В июле 1607 года самозванец, выдававший себя за царевича Дмитрия, якобы спасшегося в 1606 году, появился в пограничном городе Стародубе. Он прибыл из Речи Посполитой, где до того сидел в тюрьме.

В сентябре 1607 года, когда Тула ещё оборонялась против войск Василия Шуйского, Лжедмитрий II с отрядом польских шляхтичей двинулся из Слародуба к верховьям Оки. Падение Тулы в октябре 1607 года заставило Лжедмитрия II бежать в район Севска (Комарицкую волость). Отсюда он вновь стал продвигаться к северу и в начале 1608 года задержался в Орле, где стал собирать войска.

В течение зимы и лета 1607-1608 гг. вокруг Лжедмитрия II собрались значительные польско-литовские отряды. Родственник литовскою канцлера Льва Сапеги - Ян Сапега с разрешения короля открыто собирал войска для нового похода. Польское правительство, стремясь избавиться от участников шляхетского восстания - «рокошан», давало им возможность уйти в пределы Русского государства. Так в армии Лжедмитрия II оказался один из участников «рокота», Лисовский. За крупными польскими панами - князьями Рожинским, Вишневецким (бывший покровитель Лжедмитрия I) и другими тянулись мелкие польские и литовские шляхтичи и всякие авантюристы. Помимо основного польско-литовского военною ядра к Лжедмитрию II стали присоединяться те, кто продолжал борьбу с правительством Шуйского. В Чернигово-Северских городах к нему примкнули мелкие служилые люди, потом подошли отряды казаков, ещё позже присоединились остатки разбитых отрядов Болотникова, в том числе атаман Заруцкий, ставший предводителем казачьих отрядов. Разбив весной 1608 г. царские войска под Волховом, отряды Лжедмитрия II 1 июня подошли к Москве и начали её осаду. Главная ставка интервентов была устроена в 12 км от Москвы, в селе Тушине. Поэтому за Лжецмитрием II утвердилось прозвище «тушинский вор». Вскоре в Тушинском лагере оказалась Марина Мнишек, «признавшая» в новом самозванце своего покойного мужа Лжедмитрия I. В лагерь стали поодиночке и целыми группами вливаться московские служилые люди, а также отдельные представители боярских родов, недовольные Василием Шуйским, - Трубецкие, Романовы и другие. В Тушине образовался свой царский двор, боярская дума. Фактическая же власть в Тушинском лагере принадлежала «комиссии децемвиров», состоявшей из 10 польских шляхтичей. Римско-католическая церковь внимательно следила за тем, что происходило в России, в надежде использовать Лжедмитрия II для своих целей. Боярско-дворянская группа в Тушинском лагере численно увеличивалась. Крестьяне же и холопы, приставшие к Лжедмитрию II после разгрома восстания Болотникова, наоборот, отходили от него. Политика властей Тушинскою лагеря и действия польских отрядов показали трудовому населению подлинное лицо тушинскою «царика», который являлся игрушкой в руках польской знати и части московских бояр, связавшей свою судьбу с интервентами. Не будучи в силах овладеть Москвой, тушинцы приступили к её блокаде. Они принялись расширять район своих операций. В первое время население некоторых городов, выступавшее против боярского правительства Шуйского, добровольно переходило на строну Лжедмитрия II. Очень скоро дальнейшее расширение территории стало возможно лишь путём вооружённого захвата городов. Особенно привлекал тушинцев ряд богатых северных и волжских городов: Ростов, Суздаль, Владимир, Ярославль, Вологда и другие города. К осени 1608 года они захватили и разграбили 22 города. Правительство Шуйского, неспособное возглавить борьбу с интервентами, всё более и более теряло влияние в стране. Именно в этот период в ряде районов (Псков, Поволжье Поморье, Западная Сибирь) развернулась борьба против крепостнического угнетения и олицетворявшего его правительства Шуйского. Тушинцы подвергали ограблению не только захваченные города, с не меньшим усердием они грабили крестьян. Лжедмитрий II раздавал сельские местности и города своим приверженцам, подвергавшим население полному разорению. Перед русским народом раскрывалась действительная роль польского авантюриста Лжедмитрия II. На насилия тушинцев горожане и крестьяне уже в конце 1608 года ответили стихийно поднявшейся народной войной.

Летом 1609 Речь Посполитая начала военные действия против России. Её войска вступили на русские земли, и первым городом на пути польских войск оказался Смоленск. Город, в котором тогда насчитывалось 80 тысяч жителей, оборонял 5,4-тысячный гарнизон во главе с воеводой Михаилом Шеиным. Перед приходом поляков Шеин велел выжечь посад, и его население также укрылось за стенами Смолеска. Укрылись в Смоленске и окрестные крестьяне, увеличив тем самым население города до 110 тысяч человек. Гетман Станислав Жолкевский, непосредственно руководивший польской армией, после обсуждения на военном совете способов овладения крепостью вынужден был доложить королю, что армия не располагает необходимыми для этого силами и средствами, предложил Сигизмунду III ограничиться блокадой Смоленска, а главными силам идти на Москву. Король же, решив во что бы то ни стало овладеть Смоленском, отклонил это предложение. Выполняя его волю, гетман приказал начать штурм. Штурм начался 27 сентября 1609 года. Во время ночной атаки польские минеры подкрались к Авраамиевским воротам и взорвали их петардой. Но воины гарнизона огнем орудий отбили ринувшуюся в пролом пехоту. Зимой поляки пытались делать подкопы. Но они не удались, поскольку смоляне имели при стенах в земле подслухи. Смоленские минеры докопались до польской галереи и взорвали ее. В подземных боях 16 и 27 января смоляне выбили поляков из галерей, а затем взорвали подкопы. Поражение в минной войне лишило польские войска надежды на быстрый успех. Стойкая оборона Смоленска сковывала главные силы интервентов, не давая им возможности двинуться на Москву. Это позволило М. В. Скопину-Шуйскому одержать ряд побед, очистить от врага обширные области на северо-западе страны, ликвидировать Тушинский лагерь Лжедмитрия II и в марте 1610 года освободить от осады Москву. Однако летом 1610 года ситуация резко изменилась в пользу польской стороны. После жестокого поражения идущих на помощь Смоленску русских войск под Клушино 24 июня 1610 года Сигизмунду уже ничто не мешало направить все усилия на взятие крепости. В июле в польский лагерь была подвезена осадная артиллерия, и поляки возобновили обстрел города. 19 июля, после того как орудийный огонь пробил брешь в стене, осаждавшие пошли на приступ, но штурм был отбит. 20 июля штурм возобновился, но вновь потерпел неудачу. 11 августа Сигизмунд предпринял еще одну попытку. Потеряв свыше тысячи человек, поляки и на этот раз были вынуждены отступить. Тем временем боярское правительство в ночь на 21 сентября 1610 года впустило поляков в Москву, свершив тем самым акт национальной измены. Положение обороняющихся еще более ухудшилось. Тем не менее, штурм, произведенный 21 ноября также закончился для поляков неудачей. После понесенных потерь Сигизмунд не стал больше рисковать и перешел к осаде. Переговоры с целью склонить горожан к капитуляции в сентябре 1610 года и марте 1611 не принесли желаемых результатов. Однако силы обороняющихся таяли, и к лету 1611 года в городе осталось в живых лишь 8 тысяч человек, а число способных держать оружие составило 200 человек. Именно в этот момент в лагерь в полякам перебежал предатель Дедешин. Он рассказал о бедственном положении гарнизона и указал наиболее слабое место обороны в западной части крепостной стены. Вечером 2 июня вражеские войска заняли исходное положение для последнего решающего штурма. Ровно в полночь, соблюдая тишину, враг двинулся вперед. В районе Авраамиевских ворот ему удалось незаметно взобраться по штурмовым лестницам на стену и ворваться в крепость. В это время немецкие наемники попытались проникнуть в крепость через брешь, пробитую накануне в стене. Но здесь дорогу им преградили несколько десятков русских воинов во главе с воеводой М. Б. Шеиным. В ожесточенной схватке почти все они пали смертью храбрых. Лишь несколько человек, в том числе и раненный в бою воевода, оказались в плену. Взорвав часть крепостной стены в том месте, где указал предатель, противник ворвался в город и с запада. На улицах пылающего города завязалась яростная борьба. Силы были явно неравны. К утру враг овладел Смоленском. Последние его защитники отступили на Соборную горку, где возвышался величественный Успенский собор. В его подвалах хранились пороховые запасы крепости. В стенах собора укрылись до 3000 горожан. Когда все защищавшие Соборную горку пали в неравном бою, и озверевшие ландскнехты ворвались в собор, раздался мощный взрыв. Под дымящимися руинами вместе с врагами погибли находившиеся там и не пожелавшие сдаться в плен смоляне. Эти безвестные русские патриоты предпочли смерть неволе. Так после 20-месячной героической обороны, исчерпав до конца свои оборонительные возможности, Смоленск пал. В ходе обороны погиб весь гарнизон крепости. Из тех 110 тысяч человек, что находились в городе к началу осады, в живых не осталось практически никого.Однако поляки не знали, что не только народ, но и сама Земля имеет историческую память, и когда через 330 лет на смоленскую землю были приведены пленные поляки, память Земли проснулась - потомки тех, кто жёг и топтал Смоленщину нашли свою смерть именно здесь. Но этих жертв оказалось недостаточно, чтобы искупить прежние злодеяния, и спустя еще семь десятилетий верхушка польской элиты разбилась о Смоленскую землю.

В отчаянном положении буйные братья Ляпуновы вновь решили свергнуть Василия Шуйского. Этот замысел одобряли агенты Лжедмитрия II, которые сулили одновременно низложить и своего Вора, чтобы потом примириться с москвичами и всей русской землёй выбрать общего царя. 17 июля 1610 толпа народа во главе с Захаром Ляпуновым ворвалась во дворец и потребовала, чтобы Василий Шуйский «положил царский посох». Василий отказался. Заговорщики тогда вышли на улицу и созвали народ, который вынес общий приговор бить челом Шуйскому, чтобы он сошёл с престола. Желанию всей Москвы царь Василий уже не мог противиться. Свергнутый Шуйский выехал с женой из Кремля. На следующий день пришла весть, что люди Лжедмитрия обманули москвичей и не желают отрекаться от своего «царя». Ляпуновы, тем не менее, спешили закрепить совершившийся в Москве переворот. 19 июля их люди пришли к Шуйскому и насильно постригли его в монахи.

Власть в Москве перешла к «Семибоярщине», которая, не поладив с Лжедмитрием, вступила в переговоры с уже подошедшим к городу гетманом Жолкевским. Бояре согласились передать русский престол сыну короля Сигизмунда, Владиславу. Жители города принесли Владиславу присягу, Семибоярщина допустила в Москву польский гарнизон. Устроив дела к выгоде поляков, Жолкевский поехал к продолжавшему осаждать Смоленск королю. Он привёз из Москвы (30 октября) пленниками в лагерь Сигизмунда Василия Шуйского и его братьев. Представленный королю Шуйский держался довольно гордо, говоря, что попал в плен не по причине побед поляков, а от измены своих бояр.

По благословению и по совету святейшаго Ермогена патриарха Московскаго и всея Русии [и освященного собора и по приговору всех служилых людей Ф. И. Мстиславский с боярами заключил договор с представителями короля и Речи Посполитой на следующих условиях]:

Великий государь Жигимонт король пожалует, даст на Владимерское и на Московское и на все великия государства Российскаго царствия сына своего королевича Владислава Жигимонтовича.

И государю королевичу Владиславу Жигимонтовичу, колико государь придет в царствующий град Москву, венчатись на Владимерское и на Московское государство и на все великия и славныя государства Российскаго царствия царским венцем и диадимою от святейшаго Ермогена патриарха Московскаго и всея Русии и ото всего освященнаго собору греческия веры по прежнему чину и достоянию, как прежние великие государи цари Московские венчались.

А будучи государю королевичу Владиславу Жигимонтовичу на Российском государстве, церкви Божия на Москве и по всем городам и по селам в Московском государстве и во всем Российском царствии чтити и украшати во всем по прежнему обычаю и от разоренья ото всякаго оберегати.

И святым Божиим иконам и пречистыя Богородицы и всем святым и чудотворным мощем поклонятися и почитати. И святительскому и священническому чину и всем православным христианам быть в православной христианской вере греческаго закона по-прежнему.

И римския веры и иных розных вер костелов и всяких иных вер молебных храмов в Московском государстве и по городам и по селам нигде не ставити. А что говорил гетман по королевскому ответу, чтоб в царствующем граде Москве хотя б один римской костел быта мог для людей польских и литовских, которые при государе королевиче мешкати будут, о том государю королевичу с патриархом, и со всем духовным чином, и с бояры, и со всеми думными людьми говорити.

А христианския нашия православныя веры греческаго закона ничем не рушати и не безчестити. И иных никаких вер не вводити, чтоб наша святая православная вера греческаго закона имела свою целость и красоту по прежнему.

И Российскаго государства людей православных христиан от греческия веры в римскую и ни в которую иную силою и нужею и иными никакими мерами не отводити.

И жидом в Российское во все государство с торгом и никоторыми иными делы не въезжати.

Цельбоносные гробы и мощи святых государю королевичу Владиславу Жигимонтовичу имети в великой чести.

А святейшаго Ермогена патриарха Московскаго и всея Русии, также и митрополитов, архиепископов, епископов, архимандритов и игуменов, попов и дьяконов, и священнических и иноческих чинов, и весь освященный собор христианския нашия православныя веры греческаго закона чтити и беречи во всем.

И в духовныя во всякия святительския дела не вступатися. И иных вер, опричь греческия веры, в духовной чин не поставляти.

А что дано церквам Божиим и в монастыри вотчин или угодей, и что шло при прежних царех ружнаго хлеба, и денег, и всяких угодей - и того данья всех прежних государей московских, и боярскаго, и всяких людей данья у церквей Божиих и у монастырей не отъимати, бытн всему по прежнему, ни в чем не нарушаючи.

И церковных всяких и монастырских чинов ни в чем не рушити. И ружные всякие оброки церковные и монастырские, которые преж сего давано из государския казны - то все давати по прежнему из государския казны.

И милости ради великаго Бога к церквам и к монастырем всякаго даяния прибавливати.

Боярам, и окольничим, и дворянам, и дьякам думным, и чашникам, и стольникам, и стряпчим, и дьякам, и приказным всяким людем во всех приказех у всяких государственных у земских расправных дел, и по городам воеводам, и дьякам, и всяким приказным людем, и всяким чинам быти по прежнему, как повелось в Московском государстве при прежних великих государех.

А польским и литовским людем на Москве ни у каких у земских расправных дел, и по городам в воеводах и в приказных людех не быти, и в наместничество и в староство городов польским и литовским людем не давати.

[Поляков и литовцев своей свиты Владислав мог жаловать деньгами и поместьями. Русских служилых людей - от бояр до пушкарей - он должен был иметь] всех по достоинству в чести, и в жалованьи, и в милости... прежних обычаев и чинов, которые были в Московском государстве, не переменяти, и московских княженетских и боярских родов приезжими иноземцы в отечестве [родовитости] и в чести не теснити и не понижати.

<Владислав обязывался сохранять за владельцами прежние поместья, вотчины и казенные оклады и изменять их лишь по совету с Думой, как и юридические нормы; важные судебные решения, особенно смертные приговоры, новый царь мог выносить только вместе с боярским судом.

Между Россией и Речью Посполитой предполагался мир и военный союз. Запрещалось мстить за погибших с обеих сторон при свержении Лжедмитрия I, без выкупа возвращались все пленные. Прежними оставались налоги и торговые правила. Обоюдно укреплялось крепостное право.>

Торговым и пашенным крестьянам в Литву с Руси и из Литвы на Русь выходу не быти, также и на Руси промеж себя христианам выходу не быти. Боярам, и дворянам, и всем чинам держати крепостных людей по прежнему обычаю, по крепостям...

<О казаках должны были принять особое решение - быть им или не быть. От иноземцев и «воров» очищались все территории Российского государства, «как были до нынешния Смуты». Королю выплачивалась контрибуция. Лжедмитрия II следовало «изымати или убити», Марину Мнишек вернуть в Польшу.>

А гетману Станиславу Станиславовичу (Жолкевскому) в город Москву польских, и литовских, и неметских, и всяких ратных людей, которые с ним и которые с Яном Сапегою, без повеления бояр и без дела не впущать...

А про Смоленск гетману бита челом и отписати к великому государю Жигимонту королю, чтоб король по Смоленску бита не велел и тесноты б городу никакия учинити не велел.

А о крещеньи, чтоб государю королевичу Владиславу Жигимонтовичу пожаловати креститися в нашу православную христианскую веру греческаго закона и быта в нашей православной христианской греческой вере, и о иных недоговорных статьях и о всяких делех [послать посольство к Сигизмунду и Владиславу].

Первый источник - Карамзин Николай Михайлович и его работа "История государства Российского" Том 12, глава 4. Таким образом, случилось первое нарушение договора, по коему надлежало Гетману отступить к Можайску. Употребили лукавство. Опасаясь непостоянства Россиян и желая скорее иметь все в руках своих, Гетман склонил не только Михаила Салтыкова с Тушинскими изменниками, но и Мстиславского, и других Бояр легкоумных, хотя и честных, требовать вступления Ляхов в Москву для усмирения мятежной черни, будто бы готовой призвать Лжедимитрия. Не слушали ни Патриарха, ни Вельмож благоразумнейших, еще ревностных к Государственной независимости. Впустили иноземцев ночью; велели им свернуть знамена, идти безмолвно в тишине пустых улиц, - и жители на рассвете увидели себя как бы пленниками между воинами Королевскими: изумились, негодовали, однако ж успокоились, веря торжественному объявлению Думы, что Ляхи будут у них не господствовать, а служить: хранить жизнь и достояние Владиславовых подданных. Сии мнимые хранители заняли все укрепления, башни, ворота в Кремле, Китае и Белом городе; овладели пушками и снарядами, расположились в палатах Царских и в лучших домах целыми дружинами для безопасности.

Часть третья

Московское разорение

Глава первая

Гибель калужского «вора»

В числе сторонников «вора» [Лжедмитрия II ] был касимовский царь. Он пристал к нему еще во время стоянки его под Тушином. Когда «вор» должен был бежать из-под Москвы, касимовский царь отъехал от него, приехал к Жолкевскому и вместе с гетманом отправился под Смоленск. Сын его с матерью и с бабкой оставался с «вором» и уехал с ним в Калугу. Прожив несколько недель под Смоленском, царь стосковался по семье и отправился в Калугу, с намерением отвлечь сына от «вора». Ему самому понравился прием у поляков. Приехавши в Калугу, отец притворялся перед «вором» и показывал вид, будто предан ему по-прежнему; но сын подружился с «вором» искренно и передал ему, что отец обманывает его и в самом деле приехал единственно за тем, чтобы взять свою семью, а потом опять ехать к полякам. «Вор» пригласил старика ехать с собою на псовую охоту, назначил день. «Вор» выехал вперед за реку Оку и послал просить касимовского царя выехать к нему. Царь выехал с двумя татарами. «Вор» обошелся с ним дружелюбно, потом оставил своих псарей вдали, взял с собой двух приятелей, Михаила Бутурлина и Игнатия Михнева, и поехал по берегу Оки. Касимовский царь ехал с ним рядом; вдруг все трое нападают на него, и «вор» убивает его собственноручно. Тело бросили в Оку. Потом «вор» в тревоге скачет к прочим своим людям и кричит: «Касимовский царь Урмамет хотел убить меня; чуть-чуть ушел я от него. Он сейчас убежал к Москве. Догоните его и поймайте». Люди пустились в погоню, и, разумеется, никого догнать не могли. С тех пор «вор» подавал делу такой вид, будто Урмамет пропал куда-то и неизвестно где находится: но проговорились ли те, которые с ним вместе спровадили старика в Оку, или же люди стали догадываться сами собой, – только друг Урмамета, крещеный татарин Петр Урусов упрекнул «вора» в глаза убийством касимовского царя. «Вор» посадил его в тюрьму и держал там шесть недель. В начале декабря случилось, что его татары имели стычку с отрядом, бывшим под начальством Чаплицкого, одолели и привели в Калугу пленных. Это обрадовало «вора». Татары очень любили Урусова. Надобно было сделать им что-нибудь угодное в благодарность. Марина и бояре упросили выпустить Урусова. Этот человек прежде был ему полезен. «Вор» помирился с ним и обласкал его.

10-го декабря поехал «вор» за Оку-реку на прогулку с небольшой дружиной русских и татар. Урусов был с ним. Такие прогулки «вор» делал часто: они были шумны и веселы. Трезвый когда-то, он теперь изменил образ жизни: любил пиры и гулянки, пил вино большими раструханами. Шум, песни, крики пьяных слышались часто. «Вор» ехал на санях, не раз останавливался, кричал, чтобы ему подавали вино, пил за здоровье татар. Его провожатые ехали верхом. Вдруг Урусов, ехавший также верхом за «вором», напирает на его сани своим конем, а потом поражает его саблей: с другой стороны саней меньшой брат Урусова в то же мгновение отсек «вору» голову. Бояре подняли тревогу; татары обнажили на них сабли. Бояр было меньше; они испугались и.кричали: помилуйте, помилуйте! По одним известиям, татары побили некоторых из русских, провожавших своего царика; по другим, напротив, Урусов не велел их трогать. Татары раздели тело «вора» и покинули его на снегу, а сами убежали с Урусовым. Воротившись в Калугу, бояре известили горожан о происшествии. Тогда уже вечерело.

Весь город возмутился. «Бить всех татар», – кричали калужане. Марина , ходившая последние дни беременности, выскочила из города, села с боярами на сани, подняла в поле обезглавленное тело мужа, привезла в город. Ночью, схватив факел, Марина бегала с обнаженной грудью посреди толпы, вопила, рвала на себе одежду, волосы, и, заметив, что калужане не слишком чувствительно принимают ее горе, обратилась к донским казакам, умоляя их о мщении. Начальствовал ими Заруцкий, неравнодушный к Марине. Он воодушевил своих казаков; они напали на татар, каких встретили в Калуге, и до двухсот человек убили .

Через несколько дней родила Марина сына, которого назвали Иваном. Она требовала ему присяги, как законному наследнику. Тогда Ян Сапега, узнав, что носивший имя Дмитрия убит, подошел к Калуге в первый день Рождества и требовал сдачи на имя короля. Три дня шли переговоры, и на четвертый день, когда Сапега еще раз выслал своих на переговоры, калужане сделали вылазку. Бой с Сапегой длился до вечера. Сапега стоял под Калугой до 31-го декабря. Калужане ни за что не хотели сдаться.

Марине приходилось плохо. Только донцы с Заруцким были за нее. Калужане ее ненавидели, «она стала чувствовать себя в неволе. Она написала к Сапеге письмо такого содержания:

«Ради Бога, избавьте меня; мне две недели не доведется жить на свете. Вы сильны; избавьте меня, избавьте, избавьте: Бог вам заплатит!»

Ответ калужан Сапеге был таков, что ему и без того ничего не осталось делать под Калугой: калужане обещали целовать крест тому, кто на Москве царем будет, а в Москве признавали Владислава. И Сапега удалился от Калуги к Перемышлю. Пере-мышль ему сдался. За ним сдался Одоев, и присланные оттуда выборные целовали перед Сапегой крест Владиславу.

Смерть «вора» сделала перелом в смутной эпохе и была событием, неблагоприятным для Сигизмунда, вместо того, чтобы быть ему полезным. Возраставшее недовольство против короля до того времени двоилось: одни держались готового его соперника, кем бы он ни был; другие, не желая повиноваться обманщику, думали отыскать или создать иную точку опоры против польских притязаний. Если бы тот, кого еще многие звали Дмитрием, был жив, то против поляков стояли бы долго два лагеря, враждебные в то же время один другому. Теперь не стало этого соперника у Сигизмунда, и все недовольные Сигизмундом могли согласно и дружно соединиться воедино, воодушевленные одной мыслью – освободить Русскую землю от иноземцев.

Весть о смерти названого Дмитрия не так скоро разошлась по отдаленным странам России: в Казани, еще в январе 1611 г., вооружались его именем против поляков. За Казанью следовала Вятка. И там не хотели повиноваться полякам. И там имя Дмитрия все еще служило предлогом, тогда как другие города уже поднимались под иным знаменем. Но как только в Казани и Вятке узнали, что Дмитрия нет на свете, то и там стали заодно с другими городами. В Москве известие о смерти «вора» произвело радость. Противники поляков перестали бояться Калуги, из которой ожидали помехи успехам усилий против поляков; сторонники Дмитрия лишились надежды на Калугу и увидели необходимость искать ее в Москве. Народ вдруг стал вырастать, почувствовал силу свою; казались нестрашными ни поляки, разъезжавшие победителями по московским улицам, ни бояре-изменники, которые подсматривали и подслушивали, где кроется вражда к королю. Начали собираться в домах, толковали, что король обманывает москвичей, – остается всей Московской земле стать заодно против польских и литовских людей и крепиться в том, чтобы из Московской земли польские и литовские люди вышли все прочь.

Бояре, преданные Сигизмунду, зная нерасположение патриарха к польскому делу , хоть и освободили его от стражи, но советовали Гонсевскому смотреть за ним и предупреждали, что в Москве не спокойно. Настали зимние святки, шумное время в Москве. Тогда в Москву, как некогда в Иерусалим из Палестины, из русских земель стекался народ на праздник. У многих жителей городов была в столице родня, и они ездили навестить ее в праздничные дни; иные съезжались к концу праздников поглядеть на обряд богоявленского водосвятия. Это был день, когда русские иногородцы имели случай посмотреть на царя, на патриарха, увидеть весь двор в его праздничном великолепии. Так вошло в обычай съезжаться в эти дни отовсюду в столицу, но на этот раз не было ни царя, ни царского двора, а, по привычке, народу все-таки стало стекаться много. Поляки стали бояться такого многолюдства: им мерещилось, что внезапно ударят в набат, как было во время гибели «расстриги», и бросятся московские люди, и старые и юные, и большие и малые, бить их. По стенам и на башнях неисходно стояла стража; на зимнем холоде невесело было исполнять эти обязанности, особенно в такие дни, когда из детства привыкли гулять и пировать. Но идет дело уже не о ремне, говорили поляки, а о целой шкуре. Чуть только соберется какое-нибудь сходбище, или начнет приливать свежий народ в город, поляки сейчас всполошатся, бьют тревогу, толпами бегут то в ту, то в другую сторону. К патриарху приходили из разных краев русские люди. Патриарх всех благословлял стать за веру и за Русскую землю, всем говорил: «Вы королевичу присягнули только на том, чтоб ему креститься в русскую веру, а если он не крестится и литовские люди не выйдут из Московского государства, то королевич не государь нам». Эти же речи он писал в своих грамотах и рассылал их. Одну такую грамоту, говорит современник, перехватил какой-то поляк Ващинский, отправленный с семьюстами всадников для проведывания, что делается на Руси. После того поляки дали приказание, чтобы никто из московских жителей не держал у себя оружия, и у кого оно было, те должны были сносить его в царскую казну. Поймали извозчиков, которые везли зерновой хлеб, но под зерном оказались длинные ружья; вероятно, некоторые из московских жителей вместо того, чтобы доставить оружие, какое у них сохранилось, полякам, рассудили за лучшее выпроводить его в иное место, где оно могло для русских послужить против поляков. Гонсевский приказал посадить под лед этих извозчиков. Тогда патриарха стали снова стеснять, увели у него дьяков и подьячих, отняли бумагу, чтобы не дать ему писать грамот, взяли и дворовых людей, чтобы не было кого посылать с грамотами, но не усмотрели за ним; писать он не мог, а говорить еще мог с русскими людьми. Явились к нему под благословение нижегородцы, сын боярский Роман Пахомов да посадской человек Родион Мокеев. Он им передал на словах: «Писать мне нельзя: все побрали поляки, и двор у меня пограбили; а вы, памятуя Бога и Пречистую Богородицу и московских чудотворцев, стойте все заодно против наших врагов». Когда это известие принесли посланцы в Нижний Новгород, там составился совет; пригласили балахонцев, а вместе с ними нижегородцы присягнули на кресте стоять за Москву и идти ополчением против поляков и литовских людей. Это решение послано к Ляпунову.

ЛЖЕДМИТРИЙ II - «Тушинский вор», самозванец, стремившийся занять русский престол под именем погибшего царевича Дмитрия Ивановича в кризисных условиях Смутного времени.

На-стоя-щее имя не-из-вест-но. По наи-бо-лее ар-гу-мен-ти-ро-ван-ной вер-сии, Лжедмитрий II был кре-щё-ным ев-ре-ем, про-ис-хо-дил из ок-ре-ст-но-стей города Шклов (ны-не Мо-ги-лёв-ская область, Бе-ло-рус-сия). Обу-чал де-тей свя-щен-ни-ков гра-мо-те, од-на-ко не-за-дол-го до на-ча-ла са-мо-званческой аван-тю-ры ли-шил-ся за-ра-бот-ка и стал бро-дя-гой. Был по-до-бран сто-рон-ни-ка-ми Лже-дмит-рия I М. Ме-хо-вец-ким и ста-ро-стой че-чер-ским Н. Зе-но-ви-чем в конце 1606 года. В конце 1606-1607 годах они вме-сте с при-быв-шим в Речь Пос-по-ли-ту из Русского государства Илей-кой Му-ром-цем пред-при-ня-ли по-пыт-ку вы-дать Лжедмитрия II за по-гиб-ше-го ца-ря Дмит-рия Ива-но-ви-ча (Лжедмитрия I), од-на-ко Лжедмитрий II, опа-саясь за свою жизнь, бе-жал от них в город Про-пойск (ныне Слав-город, Могилёвская область, Белоруссия), где был схвачен по приказу Зеновича и по-са-жен в тюрь-му. Из-за обо-ст-ре-ния си-туа-ции в Ре-чи По-спо-ли-той и стрем-ле-ния Сей-ма обе-спе-чить мир на во-сто-ке (на-ру-ши-те-лям гро-зи-ла кон-фис-ка-ция иму-ще-ст-ва) шлях-ти-чи вы-нуж-де-ны бы-ли стать ос-то-рож-нее при под-го-тов-ке но-вых са-мо-званческих ин-триг. Тем не ме-нее Ме-хо-вец-кий и Зе-но-вич за-ста-ви-ли плен-но-го Лжедмитрия II вы-дать се-бя за род-ст-вен-ни-ка ца-ре-ви-ча Дми-трия Ива-но-ви-ча - столь-ни-ка А.А. На-го-го (из ро-да На-гих). 23.5(2.6).1607 года по при-ка-зу Зе-но-ви-ча уряд-ник че-чер-ский Ра-го-за (Ра-го-зин-ский) пе-ре-дал Лжедмитрию II на гра-ни-це Ре-чи По-спо-ли-той и Русского государства сто-рон-ни-кам И.М. За-руц-ко-го и пред-води-те-ля ста-ро-дуб-ских слу-жи-лых лю-дей, сы-на бо-яр-ско-го Г. Верёв-ки-на, ко-то-рые 12(22).7.1607 года ор-га-ни-зо-вали в городе Ста-ро-дуб опо-зна-ние са-мо-зван-ца те-перь уже как «чу-дес-но спас-ше-го-ся» ца-ря Дмит-рия Ива-но-ви-ча. Важ-ной со-став-ной частью это-го дей-ст-ва ста-ло при-бы-тие в Ста-ро-дуб круп-но-го поль-ско-ли-товского во-енного от-ря-да Ме-хо-вец-ко-го (в тот же день са-мо-зва-нец на-зна-чил его «гет-ма-ном», по-ручив фор-ми-ро-ва-ние сво-его во-йс-ка). К концу ле-та 1607 года в Ста-ро-ду-бе Ме-хо-вец-ко-му и За-руц-ко-му уда-лось со-брать около 3 тысяч пло-хо воо-ру-жён-ных вои-нов (ос-но-ву со-став-ля-ли ста-ро-дуб-ские слу-жи-лые лю-ди и ка-за-ки-«бо-лот-ни-ков-цы» За-руц-ко-го; около 1 тысячи на-ём-ни-ков Ме-хо-вец-ко-го и польских шлях-ти-чей И. Бу-ди-лы и П. Хар-линь-ско-го).

В сентябре - октябре 1607 года Лжедмитрий II по-вёл своё вой-ско на по-мощь (ве-ро-ят-но, со-глас-но до-го-во-рён-но-сти) оса-ж-дён-ным в Ту-ле И.И. Бо-лот-ни-ко-ву и Илей-ке Му-ром-цу. М. Ме-хо-вец-ко-му уда-лось за-хва-тить По-чеп, Брянск, Ка-ра-чев, раз-бить пра-ви-тельственный от-ряд князя В.Ф. Лит-ви-но-ва-Мо-саль-ско-го у Ко-зель-ска и вый-ти на ближ-ние под-сту-пы к Ту-ле. Ка-пи-ту-ля-ция Бо-лот-ни-ко-ва и Илей-ки Му-ром-ца вы-зва-ла бунт на-ём-ных сол-дат и рас-пад вой-ска са-мо-зван-ца. Лжедмитрий II бе-жал в Орёл. От-ту-да он пла-ни-ро-вал от-пра-вить-ся в Пу-тивль, од-на-ко по до-ро-ге в Ко-ма-риц-кой волости в ок-ре-ст-но-стях Се-вс-ка был за-дер-жан в октябре/ноябре 1607 года от-ря-да-ми на-ём-ни-ков В. Ва-лев-ско-го и С. Тыш-ке-ви-ча, ко-то-рые при-бы-ли в Русское государство из Ре-чи Пос-по-ли-той по окон-ча-нии мя-те-жа Н. Зеб-жи-дов-ско-го. Под дав-ле-ни-ем по-ля-ков Лжедмитрий II со-гла-сил-ся про-дол-жить аван-тю-ру. По-сле не-удач-но-го по-хо-да на Брянск в ноябре - декабре 1607 года са-мо-зва-нец от-сту-пил в Орёл. Здесь Лжедмитрий II уси-лил своё вой-ско от-ря-да-ми «ка-зац-ких ца-ре-ви-чей». Уча-ст-ни-ки дви-же-ния Лжедмитрия II раз-вя-за-ли тер-рор про-тив дво-рян, из-ме-нив-ших «ца-рю Дмит-рию» (Лже-дмит-рию I), и ста-ли фор-миро-вать из бывших хо-ло-пов но-вое «во-ров-ское» дво-рян-ст-во , а из са-мо-зва-ных ца-ре-ви-чей (Лже-фё-дор и др.), обед-нев-ших дво-рян и ав-то-ри-тет-ных ка-зачь-их ата-ма-нов (И.М. За-руц-кий и др.) - «слу-жи-лых кня-зей и бо-яр», ко-пи-руя московские вла-ст-ные струк-ту-ры. Слу-жи-лые лю-ди южных уез-дов, уча-ст-во-вав-шие ещё в аван-тю-ре Лже-дмит-рия I и в Бо-лот-ни-ко-ва вос-ста-нии 1606-1607 годов, вос-при-ня-ли дей-ст-вия Лжедмитрия II как их пря-мое про-дол-же-ние, обес-пе-чив под-де-рж-ку новому са-мо-зван-цу. Бе-ло-рус-ская, ли-товская, поль-ская и украинская шлях-та ак-тив-но вы-сту-пи-ла на сто-ро-не Лжедмитрия II, т. к. рас-смат-ри-ва-ла уча-стие в его похо-дах как воз-мож-ность по-лу-че-ния де-неж-ных средств.

Вес-ной 1608 года князь Р. Ру-жин-ский, при-быв-ший в Русское государство из Ре-чи Пос-по-ли-той во гла-ве круп-но-го от-ря-да на-ём-ни-ков для службы Лжедмитрию II, сме-стил М. Ме-хо-вец-ко-го с «гет-ман-ст-ва» и при-ка-зал каз-нить «ка-зац-ких ца-ре-ви-чей». С кон-фи-ска-ция-ми по-мес-тий и каз-ня-ми дво-рян бы-ло по-кон-че-но. В 1608 году от-ря-ды са-мо-зван-ца на-нес-ли по-ра-же-ния вой-скам ца-ря Ва-си-лия Ива-но-ви-ча Шуй-ско-го в Бол-хов-ском , Хо-дын-ском , Рах-ман-цев-ском и Рос-тов-ском сра-же-ни-ях и оса-ди-ли Мо-ск-ву, Нов-го-род, Ниж-ний Нов-го-род, Ка-зань, Смо-ленск, Ко-лом-ну, Ио-си-фо-Во-ло-ко-лам-ский и Трои-це-Сер-ги-ев мо-на-сты-ри. Прак-ти-че-ски вся Ев-ропейская часть стра-ны ока-за-лась под кон-тро-лем са-мо-зван-ца. Не-уда-чи пра-ви-тельственных войск и их не-спо-соб-ность за-щи-тить по-ме-стья и вот-чи-ны го-ро-до-вых дво-рян, по-са-ды и кре-сть-ян-ские ми-ры от ра-зо-ре-ния вы-зва-ли мас-со-вый пе-ре-ход дво-рян, по-сад-ских лю-дей и кре-сть-ян на сто-ро-ну Лжедмитрия II. Мно-го-численное вой-ско са-мо-зван-ца те-перь со-стоя-ло из на-ём-ных пол-ков Р. Ру-жин-ско-го, Я.П. Са-пе-ги, А. Збо-ров-ско-го, В. Ва-лев-ско-го, М. Ве-лег-лов-ско-го и др., дон-ских ка-за-ков За-руц-ко-го, Ли-сов-ско-го и за-по-рож-ских ка-за-ков Гри-ца, По-вид-зи-ев-ско-го, Ли-са, Рос-тец-ко-го.

Сво-ей «сто-ли-цей» са-мо-зва-нец из-брал Ту-шин-ский ла-герь. Ле-том - осе-нью 1608 года из Мо-ск-вы к Лжедмитрию II пе-ре-еха-ли несколько чле-нов Го-су-да-ре-ва дво-ра и Бо-яр-ской ду-мы, в т. ч. пред-ста-ви-те-ли древ-них и знат-ных фа-ми-лий (князь Д.Т. Тру-бец-кой, князь В.М. Мо-саль-ский Ру-бец, М.Г. Сал-ты-ков, кня-зья Р.Ф. Тро-е-ку-ров, А.Ю. Сиц-кий и др.). В Ту-ши-но в на-ча-ле сентября 1608 года вме-сте с от-ря-да-ми А. Збо-ров-ско-го и Са-пе-ги при-бы-ла «ца-ри-ца» М. Мни-шек. 6(16) сен-тяб-ря она «при-зна-ла» в Лжедмитрии II сво-его му-жа, а 10(20) сентября пуб-лич-но въе-ха-ла в стан к Лжедмитрию II и ста-ла жить с ним как за-кон-ная же-на (пе-ред этим они яко-бы тай-но об-вен-ча-лись). В ка-че-ст-ве плен-ни-ка в Ту-ши-но был дос-тав-лен рос-тов-ский митрополит Фи-ла-рет, вско-ре про-воз-гла-шён-ный пат-ри-ар-хом. Про-из-во-ди-мые пред-ста-ви-те-ля-ми Ту-шин-ско-го ла-ге-ря не-по-мер-ные по-бо-ры в счи-та-ные не-де-ли ра-зо-ри-ли жи-те-лей за-хва-чен-ных ими уез-дов. На-се-ле-ние по-мор-ских и за-мос-ков-ных уез-дов ор-га-ни-зо-ва-ло зем-ское дви-же-ние про-тив Лжедмитрия II, ко-то-рое са-мо-зва-нец по-пы-тал-ся по-да-вить си-лой. Дви-же-ние бы-ло ис-поль-зо-ва-но боя-ри-ном князем М.В. Ско-пи-ным-Шуй-ским для вос-соз-да-ния пра-ви-тельственного вой-ска. Кро-ме того, на ос-но-ва-нии Вы-борг-ско-го до-го-во-ра 1609 года он при-влёк на цар-скую служ-бу шведский экс-пе-диционный кор-пус под ко-мандованием Я.П. Де-ла-гар-ди. Русско-шведское вой-ско на-нес-ло по-ра-же-ния ту-шин-цам у Торж-ка , Тве-ри , у Под-мо-на-стыр-ской сло-бо-ды Тро-иц-ко-го Ма-карь-е-ва Ка-ля-зи-на монастыря , у села Ка-рин-ско-го близ Алек-сан-д-ров-ской сло-бо-ды (ко-нец ок-тяб-ря).

В декабре 1609 года си-лы са-мо-зван-ца кон-тро-ли-ро-ва-ли южные уезды Русского государства от Нов-го-ро-да-Се-вер-ско-го до Астра-ха-ни, а так-же Псков-щи-ну. Од-на-ко во-енные не-уда-чи, Ре-чи По-спо-ли-той ин-тер-вен-ция на-ча-ла XVII века в Русское государство (раз-вер-нув-шая-ся в сентябре 1609 года) при-ве-ли к рас-па-ду Ту-шин-ско-го ла-ге-ря. 27.12.1609(6.1.1610 года) в стра-хе за свою жизнь Лжедмитрий II бе-жал в Ка-лу-гу, бро-сив на про-из-вол судь-бы же-ну и двор. Большая часть «во-ров-ских» бо-яр и наи-бо-лее бое-спо-соб-ная часть на-ём-ни-ков (в т. ч. М.Г. Сал-ты-ков, князь В.М. Мо-саль-ский Ру-бец и др.) от-пра-ви-лись по-соль-ст-вом к Си-гиз-мун-ду III, под-пи-са-ли до-го-вор об из-бра-нии ко-ро-ле-ви-ча Вла-ди-сла-ва (бу-ду-щий польскийко-ро-ль Вла-ди-слав IV) на русский пре-стол и по-сту-пи-ли на ко-ро-лев-скую служ-бу. Не-ко-то-рые «боя-ре» и «дво-ря-не» Ту-шин-ско-го ла-ге-ря яви-лись с по-вин-ной к ца-рю Ва-си-лию Шуй-ско-му. В феврале 1610 года «во-ров-ские» боя-ре, слу-жи-лые лю-ди и ка-за-ки во гла-ве с князем Д.Т. Тру-бец-ким, а в на-ча-ле ле-та 1610 года - часть наём-ни-ков под пред-во-ди-тель-ст-вом Я.П. Са-пе-ги при-бы-ли к са-мо-зван-цу в Ка-лу-гу, ко-то-рая на год ста-ла но-вой «сто-ли-цей» Лжедмитрия II. По-ли-тические ин-сти-ту-ты, сло-жив-шие-ся здесь, от-ли-ча-лись от ор-га-нов Ту-шин-ско-го ла-ге-ря: в Ка-лу-ге у Лжедмитрия II не бы-ло пат-ри-ар-ха и Ос-вя-щен-но-го со-бо-ра, в Бо-яр-ской ду-ме и Го-су-да-ре-ве дво-ре клю-чевую роль иг-ра-ли не сто-рон-ни-ки Ро-ма-но-вых, а пред-ста-ви-те-ли ро-дов, вы-дви-нув-ших-ся в оп-рич-ни-ну. На-ём-ное вой-ско Лжедмитрия II во гла-ве с Са-пе-гой ста-ло иг-рать в Ка-лу-ге вспо-мо-гательную роль и не кон-тро-ли-ро-ва-ло ад-ми-ни-ст-ра-цию са-мо-зван-ца.

По-сле раз-гро-ма войск ца-ря Ва-си-лия Шуй-ско-го в Клу-шин-ском сра-же-нии 1610 года и на-сту-п-ле-ния войск Ре-чи По-спо-ли-той на Мо-ск-ву по-зи-ции Лжедмитрия II вновь ок-ре-п-ли. При этом к ле-ту 1610 года под ко-нт-ро-лем Лжедмитрия II ос-та-лись толь-ко «поль-ские» (т. е. рас-по-ло-жен-ные на тер-ри-то-рии бывшего Ди-ко-го по-ля), часть ук-ра-ин-ных, заок-ских и ни-зо-вых го-ро-дов, а так-же Астра-хань. Опи-ра-ясь главным образом на слу-жи-лых лю-дей под-кон-троль-ных ему тер-ри-то-рий, а так-же ка-за-че-ст-во, Лжедмитрий II сфор-ми-ро-вал но-вое вой-ско, уси-лен-ное на-ём-ни-ка-ми Са-пе-ги, вер-нув-ше-го-ся на служ-бу к Лжедмитрию II по-сле без-ре-зуль-тат-ной по-ез-д-ки в ла-герь Си-гиз-мун-да III под Смо-ленск. В ию-не - ию-ле 1610 года Лжедмитрий II со-вер-шил но-вый по-ход на Мо-ск-ву. Од-на-ко по-пыт-ки сто-рон-ни-ков Лжедмитрия II - «бо-яр» князь Д.Т. Тру-бец-ко-го, князя Г.П. Ша-хов-ско-го, князя С.Г. Зве-ни-го-род-ско-го, М.М. Бу-тур-ли-на и др. об-ма-ном или си-лой на-вя-зать Лжедмитрия II мо-ск-ви-чам ока-за-лись не-удач-ны-ми. На со-сто-яв-шем-ся в Мо-ск-ве за-се-да-нии Бо-яр-ской ду-мы с пред-ста-ви-те-ля-ми со-сло-вий (ко-то-рое со-вре-мен-ни-ки рас-смат-ри-ва-ли как Зем-ский со-бор) на цар-ст-во был из-бран ко-ро-ле-вич Вла-ди-слав, а про-тив от-ря-дов Лжедмитрия II бы-ли на-прав-ле-ны польско-ли-товского вой-ска. В кон-це ав-гу-ста - на-ча-ле сен-тяб-ря 1610 года са-мо-зва-нец бе-жал из Ни-ко-ло-Уг-реш-ско-го монастыря в Ка-лу-гу, бро-сив своё вой-ско. Вско-ре к не-му в Ка-лу-гу при-бы-ли отдельные боя-ре, ка-за-ки и около 1 тысячи на-ём-ни-ков во гла-ве с В. Ва-лев-ским. По-пыт-ки «бо-яр» Лжедмитрия II тер-ро-ром ре-ор-га-ни-зо-вать и уве-ли-чить вой-ско при-ве-ли к со-про-тив-ле-нию на-се-ле-ния под-мос-ков-ных уез-дов, а так-же се-вер-ских и ук-ра-ин-ных уез-дов, ещё не-дав-но яв-ляв-ших-ся главной ба-зой Лжедмитрия II. Он был за-руб-лен на охо-те князем П.А. Уру-со-вым (из ро-да Уру-со-вых), ко-то-ро-му ра-нее на-нёс пуб-лич-ное ос-ко-рб-ле-ние.

Вско-ре по-сле смер-ти Лжедмитрия II М. Мни-шек ро-ди-ла сы-на, ко-то-рый был на-ре-чён Ива-ном Дмит-рие-ви-чем и объ-яв-лен ря-дом сто-рон-ни-ков Лжедмитрия II на-след-ни-ком русского пре-сто-ла; в на-ро-де он по-лу-чил про-зви-ще Во-рё-нок.

Лжедмитрий II

Набросок портрета Лжедмитрия II

Лжедми́трий II, также Тушинский или Калужский вор (дата и место рождения неизвестны - умер 11 (21) декабря 1610 г., Калуга) - самозванец, выдававший себя за сына Ивана Грозного, царевича Димитрия и, соответственно, за спасшегося 17 мая 1606 г. Лжедмитрия I. Настоящее имя и происхождение не установлено, хотя существует множество версий. Во время правления Лжедмитрия I также был самозванцем, выдавая себя за его дядю Нагого, никогда не существовавшего. Несмотря на то, что контролировал значительную территорию Русского государства, в российской историографии (в отличие от Лжедмитрия I) обычно царём не считается.

С.В. Иванов. «В Смутное время»

Надежды и слухи

Слухи о «чудесном спасении» и скором возвращении царя стали ходить немедленно после смерти Лжедмитрия I. Основанием тому стал факт, что тело самозванца было жестоко изувечено, а вскоре после выставления на позор, покрылось грязью и нечистотами. Москвичи по сути разделились на два лагеря - те, кто радовался падению самозванца, вспоминали среди прочего его женитьбу на «поганой полячке», и поведение, мало соответствовавшее статусу русского царя. В недрах этой группы рождались слухи о том, что в сапоге убитого был найден крестик, на который «расстрига» кощунственно ступал при каждом шаге, что звери и птицы гнушаются тела, его не принимает земля и отвергает огонь. Подобные воззрения отвечали интересам боярской верхушки, свергшей самозванца, и потому, среди прочего, в угоду приверженцам древнего благолепия, труп Лжедмитрия был вывезен в село Котлы и там сожжён; пеплом бывшего царя выстрелили в сторону Польши, откуда он и явился. В тот же день был дотла сожжен «ад» - потешная крепость, выстроенная самозванцем.

Но приверженцев свергнутого царя в Москве оставалось больше чем достаточно, и среди них немедленно стали ходить рассказы о том, что ему удалось спастись от «лихих бояр». Некий дворянин, взглянув на тело, крикнул, что перед ним не Дмитрий, и, хлестнув коня, немедленно умчался прочь. Вспоминали, что маска не давала рассмотреть лицо, а волосы и ногти у трупа оказались чересчур длинными, при том, что царь коротко постригся незадолго до свадьбы. Уверяли, что вместо царя был убит его двойник, позднее было названо даже имя - Петр Борковский. Конрад Буссов считал, что частично эти слухи распространяли поляки, в частности, бывший царский секретарь Бучинский открыто утверждал, что на теле не нашлось приметного знака под левой грудью, который он, якобы, хорошо рассмотрел, когда мылся с царем в бане.
Через неделю после гибели «расстриги» в Москве ночью появились «подметные грамоты», писаные якобы спасшимся царем. Множество листков было даже прибито к воротам боярских домов, в них «царь Дмитрий» объявлял, что он «ушел от убийства и сам Бог его от изменников спас».

Обстоятельства появления

Конрад Буссов так описывает истоки появления Лжедмитрия II:
Полководец под Троице-Сергиевским монастырем Иван-Петр-Павел Сапега, сидя однажды со своими офицерами за столом, превозносил храбрость поляков, quod Romanis nоn essent minores, imo maiores (что они не ниже, а даже выше римлян) и среди многого другого сказал он также и следующее: «Мы, поляки, три года тому назад посадили на московский трон государя, который должен был называться Димитрием, сыном тирана, несмотря на то, что он им не был. Теперь мы второй раз привели сюда государя и завоевали почти половину страны, и он должен и будет называться Димитрием, даже если русские от этого сойдут с ума: Nostris viribus, nostraque armata manu id facimus (Нашими силами и нашей вооруженной рукой мы сделаем это)».

Сразу после гибели Лжедмитрия I Михаил Молчанов (один из убийц Фёдора Годунова), бежавший из Москвы в сторону западной границы, начал распространять слухи будто вместо «Дмитрия» был убит другой человек, а сам царь спасся. В появлении нового самозванца были заинтересованы многие общественные силы, как связанные со старым, так и просто недовольные властью Василия Шуйского.
Впервые Лжедмитрий появился в 1607 г. в белорусском местечке Пропойске, где был схвачен как лазутчик. В тюрьме он назвал себя Андреем Андреевичем Нагим, родственником убитого царя Дмитрия, скрывающимся от Шуйского, и просил, чтобы его отослали в . Вскоре из Стародуба он стал распускать слухи, что Дмитрий жив и находится там. Когда стали спрашивать, кто же Дмитрий, друзья указали на «Нагого». Тот сначала отпирался, но когда горожане пригрозили ему пытками, назвался Дмитрием и сам.

Предположения о происхождении

О происхождении Лжедмитрия II источники расходятся во мнениях. Согласно одним данным, это поповский сын Матвей Веревкин родом из Северской стороны, по другим - сын стародубского стрельца. Некоторые даже утверждали, что он сын князя Курбского. Существует и версия, что Лжедмитрий II был сыном еврея из города Шклова.
«Разумел, если верить одному чужеземному историку, и язык Еврейский, читал Талмуд, книги Раввинов», «Сигизмунд послал Жида, который назвался Димитрием Царевичем».

Согласно КЕЭ: «Евреи входили в свиту самозванца и пострадали при его низложении. По некоторым сообщениям… Лжедмитрий II был выкрестом из евреев и служил в свите Лжедмитрия I».

Московский поход

12 июня 1607 года Стародуб присягнул на верность Лжедмитрию. Здесь начала собираться повстанческая армия, в которую стекались как польские мятежники, так и южнорусские дворяне, казаки и остатки разбитого войска Болотникова.
10 сентября повстанческая армия под предводительством пана Меховецкого покинула Стародуб. Первой её остановкой стал Почеп. Целью похода была Тула, где царские войска осадили остатки армии Болотникова. 20 сентября повстанческая армия Лжедмитрия вошла в Брянск. Собрав до 3000 солдат, Лжедмитрий 8 октября разбил под Козельском царские войска воеводы Литвина-Мосальского. Однако падение Тулы 10 октября спутало карты Лжедмитрия и он 17 октября отступил к Карачеву на соединение с запорожцами. 9 ноября армия Лжедмитрия вновь подошла к Брянску, который был занят царскими войсками, и 15 ноября произошел бой между двумя армиями. Взять Брянск повстанцам не удалось.
Январь 1608 года Лжедмитрий встретил в Орле. Военное руководство повстанческой армией перешло от пана Меховецкого к Роману Рожинскому. Появление под его знаменами князей Адама Вишневецкого, Александра Лисовского, Романа Рожинского со своими людьми поддержало самозванца, ставшего, однако, марионеткой в их руках. Большие рати запорожских и донских казаков привел Иван Заруцкий. Общее военное командование войсками повстанцев (которых к концу весны 1608 года было уже 27 тыс.) осуществлял гетман Рожинский. Повстанческая армия двинулась на Москву. В Зарайской битве отряд Александра Лисовского нанес поражение царской армии.
В двухдневной битве под Болховом 30 апреля - 1 мая 1608 г. разбил войско Шуйского (возглавлявшееся братьями царя, Дмитрием и Иваном), и в начале июня подступил к Москве. 25 июня стычка отрядов Лжедмитрия и царских ратей произошла на Ходынке, повстанцы выиграли бой, однако Москву взять не удалось.

Тушинский лагерь

Летом 1608 года резиденцией Лжедмитрия стало Тушино.
25 июля Василий Шуйский заключил договор с послами короля Сигизмунда III, по которому Польша должна была отозвать всех поддерживающих Лжедмитрия поляков, а Марину Мнишек обязать не признавать Лжедмитрия 2 своим мужем, а себя не именовать российской государыней. Однако Рожинский и другие отказались оставить начатое ими дело, более того, войско Лжедмитрия продолжало пополняться поляками, а осенью пришёл со своими людьми Ян Сапега.
Узнав, что Мнишеки во исполнение договора отпущены из Ярославля в Польшу, Лжедмитрий решил отбить их у сопровождающего царского войска. Это было сделано, однако Марина долго не хотела вступать в стан Лжедмитрия, оставаясь у Сапеги, а Юрий Мнишек согласился признать его своим зятем, только получив запись, что Лжедмитрий, получив власть, даст Юрию 30 тыс. руб. и Северское княжество с 14 городами. Наконец Мнишеки признали Лжедмитрия. В сентябре 1608 года началась осада Троице-Сергиева монастыря. Москва, однако, не сдавалась, и в Тушино пришлось выстроить целый город с «царским» теремом. В то же время самозванец всё более терял реальную власть, в декабре 1608 г. во главе лагеря встали 10 выборных от польских наёмников.
Лжедмитрия признают многие города: Великие Луки, Псков, Суздаль, Углич, Ростов, Ярославль, Владимир и многие другие. В Ростове был захвачен (Романов), сделанный патриархом.
28 февраля 1609 года, в надежде переломить ситуацию в свою пользу, Василий Шуйский заключает с Швецией Выборгский договор, согласно которому в обмен на территории современной Ленинградской области он получает помощь 15-ти тысячного экспедиционного корпуса Делагарди. 15 мая 1609 года русско-шведское войско под Торопцом разбило повстанческий отряд, возглавляемый шляхтичем Кернозицким. Однако вступление в конфликт регулярных шведских войск вызвало возмущение польской короны, которая летом 1609 года открыто объявила войну Василию Шуйскому. Неожиданный союзник, тем не менее не помог Лжедмитрию 2, так как польские офицеры повстанцев начали присягать польскому королю. Тушинский лагерь распался, а Лжедмитрий II в декабре 1609 года бежал в Калугу.

Конец

Осенью 1610 года у и Лжедмитрия случился конфликт. За касимовского правителя вступился его родственник, начальник стражи Лжедмитрия, крещёный татарин Пётр Урусов. Хан был убит, а Урусов посажен на 6 недель в тюрьму, по выходу из которой, однако, был восстановлен в должности.
Во время одной из прогулок Лжедмитрия за пределы Калуги, воспользовавшись тем, что с Лжедмитрием была татарская стража и лишь несколько бояр, Пётр Урусов отомстил Лжедмитрию - «прискакав к саням на коне, рассек царя саблей, а младший брат его отсек царю руку».
Место захоронения Лжедмитрия неизвестно. Существует версия, что его останки находятся в Калужской церкви. 19 мая 1606 г.- 19 июля 1610 г. - Государь, Царь и Великий Князь всея Руси.

Лжедмитрий II.
- сын Марины Мнишек
1610 - 1612 гг.
.
Владислав Жигимонтович.

21 февраля (3 марта) 1613 г.- 13 июля 1645 г. - Царь и Великий Князь всея Руси.

Наверняка многим еще со школьных лет запомнилось словосочетание «Тушинский вор». То, что под этим прозвищем подразумевался Лжедмитрий 2, большинство узнало из уроков по отечественной истории.

Биография самозванца

До сих пор не известно ни настоящего имени, ни происхождения этой загадочной личности. Существуют лишь крайне осторожные и практически безосновательные предположения о том, кем в реальности был Лжедмитрий 2. Биография самозванца представляет собой «белое пятно». Согласно одной из версий он являлся сыном попа. Другой источник сообщает нам, что Лжедмитрий 2 имел еврейские корни, уходящие в захудалую провинцию, однако достоверные сведения отсутствуют. Говоря о такой личности, как Лжедмитрий 2 кратко, можно утверждать с уверенностью: авантюризм, который присущ любому русскому человеку, а также подверженность чужому влиянию сыграли в его судьбе пагубную роль.

Появился самозванец летом 1607 года в Стародубе. Вся его недолгая жизнь проходила в локальных стычках и войнах. Стратегия Лжедмитрия 2 основывалась на версии о том, что его предшественник выжил после восстания в Москве. Несмотря на хитрость, он оказался менее удачлив. Правление Лжедмитрия 2 так и не состоялось, так как ему не удалось добраться до столицы, чтобы короноваться. Основная его надежда была на войска Ивана Болотникова. Самозванец верил, что они помогут захватить Москву, однако существенной помощи Болотников оказать не смог.

Политика

В копилке побед Лжедмитрия 2 числились лишь локальные кратковременные триумфы. Вызывает удивление тот факт, что он вообще смог поставить под свои знамена даже незначительные силы. Путь по своей лестнице к цели он начал с похода на белорусские города - Пропойск и Стародуб. Проявив смелость, самозванец представился Димитрием Иоанновичем. За короткий промежуток времени ему удалось завоевать доверие большого количества людей и собрать в свое окружение воинов из казначейства, а также мятежников Ивана Болотникова. Под руководством этого сомнительного субъекта получившаяся группировка выдвинулась по направлению к Брянску, а потом на Тулу. Первые триумфы вдохновили войско. Во время осады столицы половина местной знати переметнулась к Лжедмитрию 2, который претендовал на российский трон. Одержав победу над Василием Шуйским, самозванец потерпел поражение возле Химок на Пресне. Тем не менее ему удалось организовать лагерь в подмосковном Тушино. Здесь сформировалась местная начали действовать свои распорядки и приказы. Лжедмитрий 2 контролировал территории севернее Москвы, ему покорились такие крупные города, как Владимир, Суздаль, Ростов. После захвата последнего отряды привезли в Тушино пленного митрополита Филарета Романова, где провозгласили его патриархом. Значительную поддержку оказало народное волнение, подкрепленное недовольством властью бояр и Василия Шуйского.

Укрепление позиции

Между тем в погоне за властью и легкой наживой в июле 1608 г. в Тушино прибыла Марина Мнишек, являвшаяся официальной вдовой Лжедмитрия 1. По условиям договора перемирия с поляками она была отпущена на волю.

Воспользовавшись случаем, в «тушинском воре» женщина признала своего мужа, который якобы чудом спасся. Разумеется, данный факт лишний раз подтвердил лживый статус самозванца в глазах окружающих. Впоследствии пара тайно обвенчалась, и у них родился сын.

Власть польских интервентов

В стране был окончательно установлен режим безвластия. В тушинском дворе разделяли и властвовали поляки. Именно в их руках было управление, они корректировали действия своей марионетки: политика Лжедмитрия 2 была полностью подконтрольна полякам. Пользуясь этим, поляки охотно грабили и разоряли простых крестьян. Бесконечные разбойные налеты стали нарываться на вооруженные ответы горожан и крестьян.

В период с сентября 1608 года по январь 1610 года отряды Польши и Литвы держали в осаде Троице-Сергиев монастырь. Несмотря на трудную обстановку, защитникам монастыря удалось отразить все вражеские атаки и отстоять святыню.

Польские интервенты в 1609 году предприняли попытку захватить Смоленск, однако она не увенчалась успехом. Также не удалось посадить на русский трон своего королевича - Владислава.

Бесславный конец

Благодаря усилиям замечательного военачальника и превосходного стратега - Скопина-Шуйского М.В. планы Лжедмитрия 2 расстроились. В 1609 году тушинский лагерь окончательно распался. Собранный сброд не желал кому-либо подчиняться, всем лишь хотелось легкой наживы. Лжедмитрий 2 не нашел другого выхода, как бежать в Калугу. Но и там ему не нашлось спасения: смерть нашла самозванца в Калужской области, где он был застрелен своим же служилым - Урусовым П.

Между тем, участь Ивана Болотникова, поддержавшего Лжедмитрия 2, была не менее печальной. Он был сперва ослеплен, а затем убит ударом дубины по голове. Бездыханное тело Болотникова было сброшено в прорубь.